во Франции против местных партизан – маки и фронтинеров. Из этих остатков был создан полицейский батальон (900 бойцов), который, также не в полном составе, был передан дивизии только уже в июне 1944 года. 8-й «галицкий полицейский добровольческий полк СС» выпадает из внимания и Хайке, и Гунчака, и других авторов.
Гунчак отмечает: «Таким образом, к концу июня 1944 года всех, кроме нескольких бывших членов полицейских полков, которых обманным путем подчинили немецким полицейским властям (были и такие, сколько их – неизвестно – В. М.), передали в дивизию».
Итак, ясно: пять полков и один батальон находились непосредственно в карательных органах нацистов в течение года! Это же больше, чем полнокомплектная дивизия! Или зря их там кормили гитлеровцы? Конечно же, не зря.
Здесь, как видим, получается обычный камуфляж г. Гунчака: существовали пять полицейских полков и один батальон карательных войск СС, которые так и назывались «галицкими добровольными полками СС», и все они были предназначены для выполнения карательных акций против партизан и мирного населения, которое тех партизан поддерживало. Эти подразделения постоянно использовались гитлеровцами во Франции, Югославии, Словакии, Польше и в самой Галичине, и автор, в частности, пишет об этом использовании, и в это же время время отстаивает положение, что те формирования не делали никаких карательных акций.
И еще одно, немаловажное. Господин Гунчак отмечает, что в лагере «Гайделягер», где с самого начала муштровался основной костяк дивизии, «персонал (то есть офицеры и унтер-офицеры, которые были преимущественно немцами – В.М.) прибыл из разных полицейских подразделений», а это, продолжает Гунчак, «исказило их взгляды и поведение». А не искажало ли эти взгляды и поведение юношей из Галичины то, что ими командовали такие вот командиры? Бесспорно, да.
Если до сих пор речь шла о полицейских полках «галицких добровольцев СС», которые существовали отдельно, самостоятельно, и только потом влились в основной состав четырнадцатой гренадерской дивизии СС «Галичина», то в разделе книги под названием «Боевая группа Баерсдорфа» Т. Гунчак (как и Хайке) повествует о том, что в начале февраля 1944 года в дивизию прибыл приказ руководства СС «срочно сформировать боевую группу с целью борьбы с советскими партизанами, которыми командовал украинский советский вождь генерал Сидор Ковпак». Здесь автор, как и Хайке, грубо ошибается, потому что речь идет не о партизанском соединении дважды Героя Советского Союза генерал-майора C.A.Ковпака, а о других партизанских соединениях, которые успешно действовали тогда на территории Западной Украины и Польши. Вероятнее всего, речь идет о 1-й Украинской партизанской дивизии под командованием Героя Советского Союза, генерал-майора П.П.Вершигоры, которая в то время проводила рейд на Сан и на Вислу, уходя от баз на Западной Украине.
«Боевая группа Баерсдорфа», которую немедленно сформировали в дивизии, состояла из двух батальонов пехоты и подразделения разведки (120 бойцов). Каждый батальон имел взвод саперов. Кроме этого, группе был придан дивизион полевой артиллерии. Тремя эшелонами группу немедленно перебросили в район Любачев-Билограй-Томаш-Замостье-Тарногород-Чесаное.
«Ситуация, – продолжает Гунчак, – осложнялась украино-польским соперничеством (речь здесь идет о так называемой „украинско-польской войне“, которая в то время достигла апогея – В.М.) на территории со смешанным населением, в результате чего с обеих сторон случались кровопролитные бои. В этой польско-украинской конфронтации советские партизаны, которые представляли собой многонациональный конгломерат СССР, становились на сторону поляков, тем самым еще более обостряя ситуацию. К тому же это в определенной степени было на руку партизанам, которые пользовались поддержкой местного населения, получая информацию преимущественно разведывательного характера, очень важную для их операции».
Далее Гунчак достаточно скромно описывает «поход» группы галицких эсэсовцев против партизан и польского населения: «Операции группы преимущественно выглядели как бесконечные марши через территории, наводненные партизанами. За исключением нескольких незначительных столкновений, группа преимущественно шла по следам партизан. Лишь однажды она вступила в бой у села Хмелик, расположенного между Билограем и Тарногородом. Партизаны, понеся значительные потери в живой силе, отступили, однако, очевидно, эти потери были не столь тяжелыми, чтобы отряды не могли действовать в дальнейшем. Отступив от Хмелик примерно на 40 километров, на следующий день они атаковали Билограй».
Вот и весь сказ г. Гунчака о полуторамесячной операцию «Боевой группы Баерсдорфа» против советских партизан. Зато он тут же отметил, что «неопытные рекруты впервые приняли боевое крещение». Господин Гунчак, видимо, не читал воспоминаний командира дивизии П.П.Вершигоры и исследования польских историков, где черным по белому указано, что партизаны имели большие успехи, и гоняли по лесам «боевую группу» галицких эсэсовцев как стаю собак.
В разделе же «Операции 4-го и 5-го полков» Гунчак описывает акции двух полицейских полков галицких эсэсовцев против советских партизан в Галиции. Автор, как бы стесняясь, отмечает, что «5-й добровольческий галицкий полк СС» выполнял задание, подобное «боевой группе Баерсдорфа». Однако об этих «подобных действиях» также не рассказывает, а ограничивается следующей информацией: «В ожидании весеннего советского наступления задача полка состояла в установлении обороны вдоль реки Буг (и это вся „оборона“, заметьте, в глубоком тылу – В.М.). С военной точки зрения позиция полка в северо-западном районе Украины была достаточно неожиданной. В конце июня полк получил приказ вернуться в Нойхаммер, где его включили в состав дивизии. Однако полк вернулся в Нойхаммер после того, как дивизия отправилась под Броды».
Что же тогда делал этот полк галицких эсэсовцев, посланный на борьбу с советскими партизанами, так и неизвестно. Ведь он, господин Гунчак, прошатался в прифронтовых условиях в тылу гитлеровских войск почти пять месяцев.
Чуть больше внимания Гунчак уделяет таким же «акциям» 4-го Галицкого добровольческого полицейского полка СС. Полк действовал в районе Золочева-Броды-Радехов-Зборов. В частности, автор скромно, но все же дает короткую справку об акции полка против защитников польского села Гута-Пеняцкая на Бродовщине, когда начисто было ликвидированы и село, и все живое в нем (правда, автор даже не вспомнил, что здесь было уничтожено более 800 польских крестьян и партизан – В.М.): «Это случилось, – пишет он, – когда командование дивизии послало 4-й полк на штурм Гуты-Пеняцкой 23 февраля 1944 года. Атака укрепленного села не удалась. Украинцы потеряли двух человек – Алексея Бобака и Романа Андрийчука, погибших в бою. 28 февраля полк начал атаку во второй раз. На этот раз атака была успешной…». Автор даже не упоминает, что двум погибшим воинам были устроены пышные похороны, на которых присутствовал губернатор дистрикта Галичина группенфюрер СС Вехтер.
Здесь же Гунчак добавляет: «Согласно рапорту Хроновьята, члена Военной Управы дивизии, который занимался вербовкой в полк, он захватил село и после короткого отдыха двинулся дальше. После ухода дивизионников в селение вошло немецкое подразделение и „полностью уничтожило село“, в результате чего была полностью разрушена Гута-Пеняцкая, за исключением церкви». (Здесь и выше выделено мной – В.М.).
Представьте себе, читатель, такое: полицейский полк эсэсовцев атаковал непокорное село, но штурм не удался. Пять дней позже, торжественно похоронив двух своих солдат, полк вооруженных до зубов эсэсовцев снова штурмует почти не укрепленное село, которое защищает группа партизан, и захватывает его. Затем идиллически отдыхает после благородных трудов, собирает свои манатки и уходит. Следом в то же село вступает новое, уже немецкое, войско, которое полностью уничтожает село и расстреливает в костеле его жителей… И всё это описывается автором так, будто ничего не произошло, будто и не было уничтожено более 800 поляков.
Как и шеф штаба четырнадцатый гренадёрскои дивизии СС «Галичина» майор В.-Д. Хайке, Т. Гунчак в книге «В мундирах врага» отмечает, что во время развертывания своих позиций под Бродами дивизия была в «полной боевой готовности» и состояла из 29-го, 30-го и 31-го полностью укомплектованных полков и различных специализированных военных подразделений. В ней находились: 346 офицеров, 1 131 унтер-офицер и 13 822 бойцов, вместе – 15 299 воинов. «С организационной стороны, – отмечает Гунчак, – она была типичной немецкой пехотной дивизией».
Среди тех, кто вышел из «Бродского котла», было 1 000 человек из трех полков и 1 200 солдат полевого резервного батальона, расположенного вне кольца окружения. Еще несколько сот уцелевших воинов пробились из окружения небольшими группами. «В общей сложности около 3 000 человек, которые когда-то
